Цири замирает под суровым взглядом Калантэ, оступается, молчит — голос предательски дрожит, руки трясутся; — Цирилла Фиона Элен Рианон, избавьте меня от уклончивых ответов! — Цири избавляет себя от последнего оплота спокойствия, и заканчивает:
— Поэтому я его и ударила, — она, всхипывая, утирает нос рукой. — Но он первый начал, честно-пречестно!
Морщинки вокруг глаз Львицы из Цинтры обращаются тонкой паутиной, и Калантэ заливается смехом: ладно, девочка, иди уже! Цири охватывает облегчение, добежав до выхода из тронного зала она разворачивается и тихо (вдруг бабушка еще передумает и — розгами!) спрашивает: с Кайро всё будет в порядке? Граф Кортваер раскатисто хохочет и заявляет, что его сын справится с шишкой, полученной от девчонки. Цири яростно впивается в него глазами: она - княжна Цинтры, а не какая-то там девчонка! Гордо вздернув носик, она убегает прежде, чем Калантэ дотягивается до розг.

Замысловатое расположение комнат Цинтрийского двора Цири разучивает наизусть: если здесь повернуть налево, а затем спуститься по лестнице, а затем прислониться к стене, можно услышать, о чем говорят няньки, присматривающие за ней.

Чаще всего они говорят о каких-то глупостях.
Чаще всего они, даже не понижая тон, сплетничают о такой ерунде, что Цири хочется уснуть прямиком на холодном каменном полу.

Однажды Цирилла слышит, как они говорят о ее родителях: с момента их смерти прошло не так много времени, и официально все еще находятся в трауре.

— А я видела его! Страшный — ну вылитое чудище, да и весь в иголках! — Разговоры о чудовищах Цири любит, поэтому дремота рассеивается в ту же секунду. — Королева-то наша убить его хотела, да ведьмака наняла. Я бы еще поспорила, кто из них страшнее был! Ведьмак-то, бледный был, как смерть, волосы белые, а глазищи желтые, злые. Вот я страху тогда натерпелась! Пришел, значит-ся, на торжество тогдашнее, которое королева устроила, чтобы замуж дочурку выдать. А в полночь появился тот, что весь был в иголках. Мы-то думали, ведьмак сразу за меч схватится, да как покромсает это чудище на кусочки — ведьмаки ведь убивают чудовищ — а он там что-то про Предназначение твердил. А королевишну-то удар хватил, как поднялась прямо на своем стуле под потолок, мы ужо подумали, что смерть всем настанет. Но ведьмак вместе с колдуном со Скеллиге расколдовали чудище, заколдованным принцем оказался, понимаешь. А в награду попросил — как же он сказал тогда — то, что у тебя уже есть, но о чем ты не знаешь. Паветта-то беременная была, видать, хотел ведьмака из ее чада сделать. А родилась девица, вот умора-то! Он за ней так и не пришел: слыхала ли ты о бабах-ведьмаках? То-то и оно.

Спросить об этой истории у Калантэ Цири опасается (скажет еще: чего ты этих девок дворовых слушаешь!) Цири считает трещины на изъеденных сыростью и временем камнях. Шаги стихают: тогда она осторожно выбирается из своего укрытия.

На островах Скеллиге Цири вместе с Калантэ проводит каждое лето: почти. Один раз Калантэ от ярости и горя из-за потери Паветты, матери Цири, и ее мужа Дани громко заявила, что ноги больше их в покоях ярла не будет. Второй раз случился, когда Цири не без удовольствия обставила сына ярла, Хьялмара, в беге на коньках. Хьялмар достойно принял поражение, но на несколько недель остался прикованным к постели. Цири приходила к нему каждый день, и Хьялмар перестал казаться ей заносчивым задавакой.
Когда они восторженно объявили ярлу о помолвке, тот разом побледнел — Цири хихикает, вспоминая его лицо.
Когда ярл встревоженно объявил Калантэ об их намерениях, белая от гнева Калантэ сказала, что это была их последняя встреча, и на Скеллиге Цирилла больше не вернется.
Ярость Львицы из Цинтры всегда была бурной, но никогда — долгой.

Калантэ говорит: пора выдать тебя замуж.
Калантэ говорит тоном, не терпящих никаких возражений. Цири глухим бурчанием шепчет, что ни за какого престарелого принца-толстяка она не пойдет, и пусть только кто попробует к ней притронуться. А если попытаются, то она сбежит: схватит лучшего коня, и поедет на юг — ну-ка, отыщите!
Калантэ говорит: хотя бы взгляни на него.
Голос Львицы из Цинтры звенит едва сдерживаемым ласковым смехом. На портрете изображен молодой юноша всего на несколько лет старше самой княжны, поэтому Цири горделиво, совсем как это делают взрослые, невозмутимо кивает. Когда-то она уже чуть не вышла замуж, и в данном вопросе считает себя абсолютно подкованной.
Калантэ довольно говорит: едешь знакомиться через неделю.
Через неделю Цирилла и несколько сопровождающих отправляются из Цинтры: Цири с тоской озирается на замок. В одно мгновение ей кажется, что в окне она видит оставшуюся дома Калантэ.